14 апреля 1961
Москва. Майор Юрий А. Гагарин в субботу встретил представителей мировой прессы с выдержкой, уверенностью и минимум научной информации о первом полете человека в космос. Но он свободно говорил о прелестях космического полета и сказал: «я хочу больше».
27-летний советский астронавт сделал очень мало, чтобы прояснить некоторые противоречия, возникшие относительно его 108-минутного полета в среду. Несколько ученых, прибывшие с ним на переполненную пресс-конференцию, приняли на себя самые сложные вопросы, а один сказал, что научные данные о полете будут опубликованы по мере обработки.
[…]
Астронавт читал некоторые из своих ответов по карандашным заметкам и с ловкой улыбкой, делающей честь опытному политику, смог уклониться почти от всех запросов конкретной информации о самом космическом корабле и о том, как он приземлился.
[…]
В своем вступительном заявлении он сказал: «Посадка произошла в заданном районе». Один из заданных вопросов был о людях, которые встретили его при возвращении – ждали они его на месте посадки, или прибыли позже. Гагарин ответил, что это «было почти одновременно».
Гагарин прояснил вопрос о том, как он смог созерцать некоторые из фантастически разноцветных видов Земли, о которых он сообщил.
«Я видел Землю через иллюминатор корабля», сказал он.
[…]
Остался без ответа вопрос, вызванный отчетом ТАСС о полете. Согласно советскому новостному агентству, Гагарину потребовалось всего 15 минут, чтобы пролететь от Сибири до Южной Америки, но 53 минуты, чтобы совершить обратный путь от Южной Америки до Африки.
Единственный ответ, который мог пролить какой-то свет, прозвучал, когда Гагарин сказал, что потребовалось 30 минут, чтобы затормозить космический корабль перед посадкой – вероятно имея в виду, что он начал замедляться над северной Африкой и южной Европой.
Помимо этого, он ничего не сказал об сложностях в процессе спуска космического корабля вниз.
Об этом стало известно в пятницу вечером в разговоре между Гагариным и дипломатами на устроенном Кремлем гала-приеме для астронавта.
Два дипломата сообщили после этого, что он признал чувство некоторого головокружения и слабости, когда корабль замедлился с орбитальной скорости 18’000 миль в час. В остальном, по словам Гагарина, он чувствовал себя отлично.
Александр Н. Несмеянов, президент советской Академии наук, представил Гагарина прессе. Ученый сказал, что Гагарин крикнул по радио «Поехали!», когда услышал сигнал на запуск, а его первыми словами из космического пространства были: «Как она прекрасна».
И что он увидел?
Огромный голубой шар Земли, окруженный оранжевым кольцом, проходящим через все цвета радуги, до растворения в абсолютной черноте верхних слоев атмосферы. Там не было света, когда он скрылся от солнца.
Он стартовал в дневном свете, но почти прежде, чем он смог подумать о том, что впереди, он внезапно оказался во мраке.
«Выход из тени в свет быстр и внезапен», сказал он, «и то же самое при входе в тень».
Во время краткого получаса, в течение которого он был на ночной (в оригинале – солнечной – П.) стороне Земли, он, по его мнению, летел над океанами.
«В противном случае я бы мог видеть большие города».
Но когда он был на свету, то мог видеть многое.
«На этой высоте очень хорошая видимость», сказал он. «Я мог различать все признаки ландшафта - берега, горные хребты и тому подобное»
«На каждом этапе», сказал он, «я мог чувствовать заботу (коммунистической) партии о члене партии, об одном из ее сыновей».
Это вызвало шквал аплодисментов от в большинстве своем коммунистической аудитории.
Корреспондент из Южной Америки спросил Гагарина, таким ли ему показался красивым этот континент, каким его находят сами жители. Гагарин находился над Южной Америкой на рассвете. С ослепительной улыбкой он ответил: «Очень красиво».
Это вызвало новые аплодисменты.
Он сказал, что состояние невесомости, наступающее, когда космический корабль находится на орбите, можно переносить без затруднений.
По его словам, он очень быстро приспособился к невесомости – это было «новое ощущение» несмотря на тренировку – делал заметки о полете и поддерживал радиоконтакт с Землей. Он сказал, что ел в космическом корабле специальную еду-желе из тюбиков и «ощущение было таким же, как на Земле».
Содержание
